В школе дети не только учатся читать и писать, но еще и жить. А чтению и письму, говорят учителя, можно научиться, только если для работы созданы идеальные условия. Поэтому, если девочка просит учителя вернуть ей место за одной партой с тем самым мальчиком, c которым она сидела раньше, быть может, это вовсе не детский каприз, а жизненная необходимость. Дети пребывают в поисках, они ищут в глубинах своего сердца. Им хочется понять, почему, когда любишь кого-то, этот кто-то не любит тебя так же сильно.

Если войти в школу и спросить у первой же девочки из шестого, седьмого или восьмого класса, сколько у них сейчас «парочек», то поразит точность ответа.

«Какое идиотство – дожить до двенадцати с половиной лет и нравиться кому угодно, только не Матье Саладену!», – в ярости говорит сама себе героиня одной французской книги и, взобравшись на вишню в саду, обхватывает руками ствол, закрывает глаза и представляет, будто обнимает названного одноклассника.

Такие же переживания кипят и в жизни. И они могут показаться смешными. Но они естественны для детей и подростков, которые пристально смотрят, у кого уже есть «жених» или «невеста», а у кого – нет. Смотрят с восхищением или презрением, в равной степени непостижимыми.

Франция или Россия, литература или жизнь – разницы нет. Вот подлинные строки из письма девочки, которая ходит в московскую школу:

«Моя проблема в том, что я не могу не обращать на него внимания. Я хожу по школе, чтобы его увидеть. Я выучила наизусть его расписание уроков. Это плохо. Я бы хотела не видеть его, я себе уже много раз говорила, что не буду его видеть, но стоит мне прийти в школу и – все… И продолжаю искать его по школе. А если его не увижу, то мне весь вечер грустно и плохо».

Первые признаки полового созревания появляются именно в 11–13 лет. Это для некоторых – последний неиспорченный праздник, потому что в тринадцать уже наверняка начнутся неприятности. У одних: недомогания, первые месячные, лифчики. У других: ломающийся то в бас, то в петушиный фальцет голос, утренние поллюции. У тех и у других: томления и угри, угри, угри – кошмары отрочества.

Одни девочки ищут убежище в утрированной наивности и бравируют своим детством: продолжают заплетать волосы в косички или стягивать в хвостики, носить комбинезоны, гулять, прижимая к груди плюшевого медвежонка, садиться на землю, чтобы завязать шнурки кроссовок. Другие, наоборот, встают на каблуки, усиленно красят губы и потешаются над косичками первых. Парни надевают «взрослые» ботинки и рубашки и обсуждают девочек. Их отношение к рано созревшим обладательницам пышных бюстов часто двойственное: они с равным удовольствием смотрят на юных дев и отпускают по их адресу едкие шуточки.

Любить в этом возрасте – геройство и риск. Можно навлечь на себя враждебность, презрение и злые насмешки одноклассников или – что бывает гораздо реже – стать суперзвездой школы.

Другая московская школьница вспомнила, что было, когда весь класс узнал о том, с кем она дружит:

– Теперь всем стало понят- но, почему вдруг это он зашел за мной перед последним звонком, почему нас так часто видели вместе и почему это вдруг именно я – все время среди мальчишек нашего класса. Мне кажется, в глазах одноклассниц я просто выросла. Все вдруг ста- ли со мной приветливы и доброжелательны и задают один и тот же вопрос: «Ну почему вы не хотели, чтобы мы об этом знали? Это же так здорово, что вы дружите!»

Последнее утверждение – счастливая редкость. Когда люди вместе учатся и знают друг друга с первого класса, чаще всего отношения построить бывает очень сложно.

Однако помимо этих своих «детских» сложностей, есть еще и другие: реакция взрослых. Дети порой только и слышат: «Ты должен то, ты должен это…» Всюду – должен, а право – только одно: слушаться старших. Для всего остального – еще маленький! Такое лицемерие родителей и учителей рождает целые поколения несчастных потерянных детей, которые вырастут такими же озлобленными лицемерами.

Можно понять учителей и родителей, которые жалуются на то, что дети, переполненные любовными переживаниями, перестают заниматься чем-либо дома, в том числе и уроками. И школьная успеваемость из скверной превращается в катастрофическую.

Любовь поглощает их целиком, занимает все мысли. О чем бы ни думали влюбленные школьник или школьница, все – о любви. Мысли, блуждавшие по миру, сосредотачиваются на одном единственном.

Однако многие дети продолжают учиться так же хорошо, как и раньше: они стараются от всего сердца. Ведь теперь они знают, что оно у них есть, – сердце, которое раньше дремало, теперь проснулось. Сердце, которое раньше было принялось задавать вопросы. Теперь они не идут в школу и не бегут даже. Они летят.

Любовь окрыляет их и приносит радость. Она придает силу и смелость. И ребенок, всегда очень молчаливый, может вдруг разговориться. А другой, трещавший без умолку, вдруг станет задумчив и рассудителен. Но, что ни говори, детям трудно.

Поможет ли ребятам разобраться в их проблемах половое воспитание в школе? Если да, каким оно должно быть? Ранним, как в Германии – уже с начальной школы? Консервативным, как в Америке, или либеральным, как во Франции? И это нужно обсуждать тоже. Главное же – действительно внимательный, добрый учитель и чуткие родители.

Ни популярные уроки анатомии, ни сексуальное просвещение, предусмотренное школьной программой, ни усилия общественности не превратят ребенка ни в безнравственное чудовище, ни в счастливого мотылька. Человеком, таким или другим, его могут сделать только доверительное отношение и правильная позиция взрослых в школе и дома. Все в их руках. Ведь сложности и неприятности рождаются только тогда, когда возникают ограничения, недомолвки, запреты и недостаток информации. А любовь – она была, есть и будет.